Стефан Ламбьель (фр. Stphane Lambiel; 2 апреля 1985, Мартиньи) - швейцарский фигурист, серебряный призёр Олимпийских игр в Турине в мужском одиночном катании, двукратный чемпион мира (2005 и 2006 год).
Биография
Родился в Мартиньи, Швейцария. Мать Стефана родом из Португалии. Родной язык - французский, также говорит на немецком, английском, португальском и немного на итальянском. Живёт в Швейцарии, в Лозанне.
Ламбьель появился на международных соревнованиях с исключительными вращениями: многооборотными, на высокой скорости, с точной центровкой и новыми необычными позициями (особенно в волчке и стоя).
В Москве на чемпионате мира 2005 года завоевал золотую медаль. На Олимпийских играх-2006 в Турине завоевал серебро, о котором сказал, что эта медаль для него дороже золота. В 2006 году в Калгари он повторил свой триумф, став двукратным чемпионом мира.
Стефан пропустил середину сезона 2006-2007 из-за «потери интереса» к фигурному катанию и общей усталости, но все же принял участие в чемпионате мира 2007 в Токио, где занял третье место. На чемпионате мира 2008 года стал только пятым.
Долгие годы тренировался у Петера Грюттера. В сезоне 2004-2005 Стефан попробовал сменить тренера, но в итоге вернулся обратно к Грюттеру. Стажировался у Алексея Мишина.
После окончания сезона 2007/2008 годов Стефан принял решение сменить тренера. Его наставником стал Виктор Петренко.
16 октября 2008 года Стефан Ламбьель созвал пресс-конференцию, на которой объявил, что заканчивает любительскую спортивную карьеру в связи с травмой паха. В дальнейшем Стефан много гастролировал с различными ледовыми шоу. В июле 2009 года Ламбьель заявил, что намерен вернуться в любительский спорт, чтобы принять участие в Олимпиаде в Ванкувере.
Первым турниром после возвращения для него стал «Nebelhorn Trophy», на котором предстояло квалифицироваться для участия в Олимпиаде, так как в отсутствие Ламбьеля швейцарские фигуристы на чемпионате мира 2009 добыть путевки на Игры не смогли. «Nebelhorn Trophy 2009» Ламбьель выиграл и тем самым завоевал для Швейцарии одну олимпийскую лицензию в мужском одиночном катании. В январе 2010 года Стефан принял участие в чемпионате Европы 2010, где стал серебряным призёром. В феврале 2010 года швейцарец выступил на Олимпийских играх в Ванкувере, где занял 4 место. Участия в последовавшем чемпионате мира Стефан не принял.
После Олимпиады 2010 Стефан Ламбьель принял решение покинуть любительский спорт и выступает в различных шоу по всему миру. Кроме того, он решил заняться постановками программ для фигуристов. Он ставил показательное выступление на сезон 2010-2011 для Дайсукэ Такахаси, а также планировал поставить японцу короткую программу и помогал в подготовке Флер Максвелл.
Программы
Сезон | Короткая программа | Произвольная программа | Показательный номер |
---|---|---|---|
2011–2013 | Run Леона Льюис Je veux vivre (из оперы Romo et Juliette) Ш.Гуно совместный номер с Каролиной Костнер Something Got Me Started Simply Red Puttin" on the Ritz My Body Is a Cage Arcade Fire в исполнении Ронды Дорси La donna mobile (из оперыРиголетто) Джузеппе Верди Prelude No.5, in G minor Сергей Рахманинов Don"t Stop the Music в исполнении Джейми Каллума Bring Me to Life Evanescence |
||
2009–2010 | William Tell Overture Дж.Россини | Травиата Джузеппе Верди Otoo Porteo Астор Пьяццола и ансамбль Танго Нуэво | Let the Good Times Roll Рэй Чарльз In Your Eyes Анастейша Ne me quitte pas Жак Брель |
2008–2009 | Не участвовал в соревнованиях | Otoo Porteo Астор Пьяццола Tainted Love Пол Янг Freak Like Me Sugababes |
|
2007–2008 | Carne Cruda Fernando Egozcue | Poeta (Фламенко) Висенте Амиго | Un Giorno Per Noi (из к/ф Ромео и Джульетта Нино Рота в исполнении Джоша Гробана Father And Son Ронан Китинг
|
2006–2007 |
| Poeta Висенте Амиго | Fix You Coldplay New Shoes Паоло Нутини Stayin" Alive Робин Гибб |
2005–2006 | Dralion из Cirque du Soleil Malaguea (из к/ф Однажды в Мексике) в исполнении Максима Родригеса | Времена года (Вивальди) Антонио Вивальди | You"re Beautiful Джеймс Блант If I Hadn"t Got You Лиза Стэнфилд I Don"t Want to Be Гевин Дегро Fix You Coldplay |
2004–2005 | Spanish Caravan Джордж Уинстон | Саундтрек из к/ф Король Артур Ханс Циммер Саундтрек к к/ф Шоу Трумана Филип Гласс, Буркхард Давиц | E Lucevan e Le Stelle (из оперы Тоска) в исполнении Флорана Паньи Light My Fire The Doors Billie Jean Майкл Джексон Oceania Бьорк |
2003–2004 | I"m a Doun For Lack o" Johnnie (A Little Scottish Fantasy) в исполнении Ванессы Мэй Objection (techno remix) Шакира |
Gypsy Dance Эдвин Мартон | Take the Long Way Home Supertramp |
2002–2003 | Laissez-moi Me Griser Морис Эль Медиони | Музыка из к/ф Шоколад Рейчел Портман Piano Concerto E. Knnecke | Magic Stradivarius Эдвин Мартон La Vie Fait Ce Qu"Elle Veut Жюли Зенатти |
2001–2002 |
| Музыка из шоу Цирка дю Солей Quidam Cirque du Soleil Бенуа Ютрас | |
1999–2001 | Кумпарсита Шавье Кугат | Triton Джозеф Ракалле |
Спортивные достижения
после 2003 года
до 2003 года
Соревнования | 1997-1998 | 1998-1999 | 1999-2000 | 2000-2001 | 2001-2002 | 2002-2003 | 2003-2004 |
---|---|---|---|---|---|---|---|
Зимние Олимпийские игры | 15 | ||||||
Чемпионаты мира | 18 | 10 | 4 | ||||
Чемпионаты Европы | 9 | 4 | 5 | 6 | |||
Чемпионаты мира среди юниоров | 10 | 5 | |||||
Чемпионаты Швейцарии | 1J. | 1J. | 1 | 1 | 1 | 1 | |
Этапы Гран-При: Cup of Russia | 5 |
- J = Юниорский уровень, WD = снялся с соревнований
Серебряный призер Олимпийских игр 2006 года, двукратный чемпион мира в мужском фигурном катании рассказал в интервью специальному корреспонденту "Р-Спорт" Елене Вайцеховской о том, что сподвигло его стать тренером, ответил на вопрос, почему нельзя дважды войти в одну реку, одобрил решение чемпиона ОИ-2014 исполнять в олимпийском сезоне старые программы, а также объяснил, почему вредно думать на льду.
"Нашел дело, которым хотел бы заниматься до конца жизни"
Хорошо помню, как семь лет назад, уже уйдя из любительского спорта, вы сказали мне в интервью, описывая свои чувства: "Было совершенно непонятно, что делать дальше, куда идти, чем заниматься. С одной стороны, я вроде бы и мечтал о том, как начну после Игр выступать в шоу, что этих шоу будет много, но в тот момент не мог понять, хочу ли этого. И чего вообще хочу". Сейчас могу признаться: меньше всего я ожидала, что вы когда-либо захотите стать тренером.
Семь лет… Даже трудно поверить, что уже столько времени прошло. Но я успел понять за эти годы главное: насколько важным для меня является фигурное катание. Оно - вся моя жизнь, и я не хочу никакой другой жизни. Когда в 2010-м я завершил соревновательную карьеру, почти сразу стал участвовать во всевозможных семинарах, ставить программы. И, знаете, как-то быстро почувствовал, насколько это здорово - учить других. Объяснять фигуристам какие-то вещи, до которых сам дошел достаточно длинным путем, предостерегать их от ошибок, которые я совершал на этом пути.
Тренерская же работа начиналась с того, что я стал помогать Питеру Грюттеру, своему тренеру. У него на тот момент катались двое интересных юниоров - брат и сестра Боденштайн, и Грюттер доверил мне с ними заниматься. Чуть позже ко мне обратилась мама этих детей и сказала, что очень просит, чтобы я продолжил работу с Ноем и Ноэми, поскольку у нее не всегда получается возить их из Лозанны, где жила семья, в Женеву к Питеру. Я согласился. Параллельно с этой работой продолжал кататься сам.
Еще через какое-то время понял, что в тренерской профессии нашел для себя дело, которым хотел бы заниматься до конца жизни. Мне нравится делиться с людьми тем, что знаю сам, нравится разбирать все эти механизмы, трансформирующие движения тела в скольжение. С одной стороны, это очень творческая работа, с другой - фантастический обмен энергией с теми, с кем работаешь. Все это - колоссальный драйв. Хотя я прекрасно вас понимаю: если бы кто-то в мою бытность спортсменом сказал, что я стану тренировать, я бы и сам не поверил.
Рискну процитировать вам , с которой вы занимались в Шампери прошлым летом. В интервью она рассказывала о вашей совместной работе так: "Стефан начинает быстро-быстро накручивать какие-то шаги, мы с Алексеем Урмановым стоим, раскрыв рты, и вообще не понимаем, как он все это делает. Потом я прихожу в себя, прошу повторить, он повторяет и делает все вообще по-другому. Причем иногда даже не отдает себе в этом отчета, поскольку не запоминает ни шагов, ни их очередности".
Ну, не так уж чтобы совсем по-другому… Возможно, иной была манера исполнения, и этому я тоже учу своих студентов. Объясняю: в фигурном катании важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь. Твиззлы может выучить кто угодно, причем на любой уровень сложности, для этого достаточно показать ребенку как правильно выполняется нужное движение и затем повторить его несколько сотен раз. А вот сделать элемент так, чтобы у зрителей захватило дух, - это искусство. Поэтому я не учу выполнять некий набор движений, я учу чувствовать эти движения, чувствовать и понимать музыку, чтобы человек мог кататься так, чтобы каждый элемент сиял, притягивал внимание. В моем понимании именно в этом кроется красота фигурного катания. Ну да, возможно я не совсем точно повторял те шаги, которые показывал Юлии, но ведь в одну воду нельзя войти дважды, так? Даже два проката, которые ты делаешь с разницей в один день, не бывают похожи друг на друга. Для меня катание всегда было чем-то магическим и одновременно очень честным. На льду ты не соврешь. И никого не обманешь.
- Сейчас вы по-прежнему работаете с Грюттером?
Вам ведь доводилось ставить программы очень известным спортсменам, каждый из которых наверняка не отказался бы продолжить с вами сотрудничество. Почему вы предпочли этому малоизвестных юниоров?
Я работаю с теми, с кем начинал. Ноя и Ноэми я тренирую с 2012 года. С того самого времени, когда они умели прыгать лишь одинарные прыжки. Ной на моих глазах начинал осваивать двойные, и это было страшно занимательное зрелище. Достаточно много моего тренерского времени занимают те, кто специально приезжают ко мне в Шампери. Мне кажется, фигуристам просто нравится обстановка: полное спокойствие, но в то же время абсолютно все необходимое, чтобы тренироваться.
Когда ко мне приехал Денис Васильев, он был травмирован. Я не доктор, как вы понимаете, и не физиотерапевт, но сам много раз проходил через травмы, знаю, что это такое, и могу подсказать, как можно быстрее справиться с этой ситуацией, к кому обратиться. Связей, чтобы организовать процесс, у меня вполне достаточно. Та ситуация тоже была для меня хорошим опытом. Я понял, что тренер не может замыкать все вопросы на себя. Подготовка спортсмена - командная работа, и ты никогда не знаешь, сколько специалистов тебе в этой команде понадобится -- слишком много всего может произойти в тренировочном процессе. Сейчас я знаю, что при необходимости всегда могу обратиться к Саломе (бывший хореограф Ламбьеля Саломе Брюннер), к Питеру. Им я могу доверить любого из своих спортсменов, если мне вдруг приходится куда-то уезжать. Получается своеобразный паззл, который мы складываем совместными усилиями.
Все равно не понимаю: вы всегда так любили выступать перед публикой, могли бы кататься и кататься, периодически приглашая различных звезд в свой летний лагерь, а не проводить на катке дни напролет, ломая голову над тем, как научить начинающего спортсмена делать тройной прыжок…
У меня достаточно много свободного времени. Его не хватает на не связанные с фигурным катанием вещи, ну так эти вещи и не слишком меня интересуют. Я по-прежнему выступаю в шоу, сам придумываю себе показательные номера и даже выкраиваю время для собственных тренировок. Более того, совершенно не собираюсь от всего этого отказываться - слишком большое удовольствие по-прежнему получаю от катания.
"Нравятся люди, которые рискуют"
Когда-то вы были в первых рядах тех, кто начинал осваивать четверные прыжки. Сейчас уже говорят о том, что скоро все прыжки в мужских программах станут четверными. Вам нравится эта тенденция?
Мне вообще нравятся люди, которые рискуют. Когда ты толкаешь себя вперед, ты растешь, развиваешься. В то же самое время я всегда был сторонником сбалансированных программ. Сейчас мне иногда кажется, что этот баланс нарушен.
- А чьи программы представляются вам наиболее сбалансированными?
Хотите, чтобы я назвал вам имя?
- Конечно.
Из того, что я видел, мне очень понравилось выступление в Братиславе на турнире Ондрея Непелы. Ее короткая программа. Там есть все: сложный технический контент, эмоции, характер. Еще мне нравятся обе программы Дениса (Васильева). Как только он включит в программы четверные прыжки, мир получит фигуриста, которому есть, что сказать на льду. Денис прекрасно чувствует музыку, прекрасно ее интерпретирует. Современному фигурному катанию нужны спортсмены, способные заставить лед плавиться.
- Как вы относитесь к идее Юдзуру Ханю взять для олимпийского сезона две старые программы?
Поначалу сильно сомневался в правильности этого шага. А потом встретил Ханю на его катке в Торонто, и он попросил меня взглянуть на его произвольную. Честно говоря, я был потрясен тем, как Ханю интерпретирует музыку, насколько он точен в акцентах - ничего подобного даже близко не было два года назад, когда он катал Seimei впервые. Как раз тогда я задумался о том, что подобная переработка старых программ позволяет увидеть внутренний рост фигуриста. То же самое могу сказать о короткой программе Ханю на музыку Шопена. Она стала гораздо более зрелой и, соответственно, интересной.
Я бы сказала нечто подобное относительно "Дон Кихота" Алины Загитовой: в этом сезоне ее программа производит куда более сильное впечатление, нежели в прошлом. Так что решение оставить столь выигрышную постановку еще на один сезон кажется мне абсолютно оправданным.
Согласился бы с вами, если бы не возраст Загитовой (15 лет). Ханю - олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира, обладатель всех мыслимых и немыслимых рекордов, а ваша фигуристка - всего лишь маленькая девочка, которая находится в самом начале карьеры. В этом возрасте нужно расти, развиваться, пробовать новые образы, а не оставлять одну и ту же программу на второй сезон лишь потому, что она получилась удачной. В чем тут вызов? Безусловно, это удобно, требует меньше затрат, но спортсмен не должен рассуждать такими категориями, когда находится в начале пути.
На ваш взгляд, нужно ли стремиться переносить все прыжки во вторую часть программы, как это делает Загитова? Или может оказаться выгоднее прыгать их в более свежем состоянии, чтобы получать более высокие надбавки за качество элементов?
Определенный здравый смысл в таком варианте имеется. Что иногда происходит сейчас: если фигурист имеет последний стартовый номер, то ему становится очень удобно катать программу с прыжками во второй половине. Потому что первую половину программы он, по сути, разминается. Но я не хочу смотреть, как спортсмен разминается, я не за этим пришел на каток. Такие программы скучны и предсказуемы.
Они и без этого предсказуемы, и это я считаю еще одной проблемой. Элементы, которые фигурист должен показать на льду, практически у всех идентичны. Более того, все знают, какими именно чертами определяется уровень сложности того или иного элемента, и повторяют их из программы в программу. У нас в программе три вращения, соответственно, черт должно быть 12. И все они тоже одинаковы. Как только фигурист начинает делать, допустим, вращение в заклоне или со сменой ног, все сразу понимают, какими чертами эти вращения будут сопровождаться. Поэтому сидят и ждут: а вдруг случится что-то непредсказуемое?
Это, собственно, к вопросу, куда мы движемся в нашем виде спорта. С моей точки зрения, уже уткнулись в некий творческий тупик. И нужно срочно принимать меры, чтобы сделать общую картинку хоть немного более интересной. Живой.
- Как много олимпийских постановок вы сделали в нынешнем сезоне?
Летом я работал с вашим спортсменом Михаилом Колядой, и мы сделали дорожки шагов к обеим его программам. Для Дениса (Васильева) короткую программу придумал и поставил я сам, а произвольной занималась Саломе. Еще работал с Майей и Алексом Шибутани - подкинул им некоторые идеи для обоих танцев.
- Американцы приезжали к вам в Шампери?
Да, сразу после чемпионата мира. Еще я работал с Семой Уно над интерпретацией его программ. Вот, пожалуй, и все мои "олимпийцы". Возможно, в их число войдет еще девочка из Латвии Диана Никитина, если сумеет пройти квалификацию. Ей тоже ставили программы мы с Саломе. На мой взгляд, это довольно много, учитывая мою тренерскую деятельность и занятость в шоу.
Помню, как однажды вы работали с Евгением Плющенко и заметно расстроились, увидев, что от вашей хореографии в его программе осталось не слишком много. , как я слышала, тоже внес определенные изменения в те дорожки шагов, которые предложили ему вы.
Это совершенно другая история. Миша, как я уже успел увидеть на тренировке перед началом соревнований, сохранил наиболее сложные фрагменты дорожек, и я рад, что он это сделал. Потому что сложная работа - это вызов, это заставляет напрягаться, думать, а значит - развивает спортсмена. Проблема пока в одном: делая все эти пока еще сложные для себя шаги, Миша постоянно контролирует, как именно он выполняет то или иное движение. Такие вещи мой глаз сразу ловит. Катать программу нужно с удовольствием, с легкостью, особенно такую программу, как "Элвис Пресли". Только тогда это способно завести зал по-настоящему. А когда ты слишком напряженно думаешь о том, что делаешь на льду, сразу начинаешь путаться и ошибаться.
Серебряный призер Олимпийских игр 2006 года, двукратный чемпион мира в мужском фигурном катании рассказал в интервью специальному корреспонденту "Р-Спорт" Елене Вайцеховской о том, что сподвигло его стать тренером, ответил на вопрос, почему нельзя дважды войти в одну реку, одобрил решение чемпиона ОИ-2014 исполнять в олимпийском сезоне старые программы, а также объяснил, почему вредно думать на льду.
"Нашел дело, которым хотел бы заниматься до конца жизни"
Хорошо помню, как семь лет назад, уже уйдя из любительского спорта, вы сказали мне в интервью, описывая свои чувства: "Было совершенно непонятно, что делать дальше, куда идти, чем заниматься. С одной стороны, я вроде бы и мечтал о том, как начну после Игр выступать в шоу, что этих шоу будет много, но в тот момент не мог понять, хочу ли этого. И чего вообще хочу". Сейчас могу признаться: меньше всего я ожидала, что вы когда-либо захотите стать тренером.
Семь лет… Даже трудно поверить, что уже столько времени прошло. Но я успел понять за эти годы главное: насколько важным для меня является фигурное катание. Оно - вся моя жизнь, и я не хочу никакой другой жизни. Когда в 2010-м я завершил соревновательную карьеру, почти сразу стал участвовать во всевозможных семинарах, ставить программы. И, знаете, как-то быстро почувствовал, насколько это здорово - учить других. Объяснять фигуристам какие-то вещи, до которых сам дошел достаточно длинным путем, предостерегать их от ошибок, которые я совершал на этом пути.
Тренерская же работа начиналась с того, что я стал помогать Питеру Грюттеру, своему тренеру. У него на тот момент катались двое интересных юниоров - брат и сестра Боденштайн, и Грюттер доверил мне с ними заниматься. Чуть позже ко мне обратилась мама этих детей и сказала, что очень просит, чтобы я продолжил работу с Ноем и Ноэми, поскольку у нее не всегда получается возить их из Лозанны, где жила семья, в Женеву к Питеру. Я согласился. Параллельно с этой работой продолжал кататься сам.
Еще через какое-то время понял, что в тренерской профессии нашел для себя дело, которым хотел бы заниматься до конца жизни. Мне нравится делиться с людьми тем, что знаю сам, нравится разбирать все эти механизмы, трансформирующие движения тела в скольжение. С одной стороны, это очень творческая работа, с другой - фантастический обмен энергией с теми, с кем работаешь. Все это - колоссальный драйв. Хотя я прекрасно вас понимаю: если бы кто-то в мою бытность спортсменом сказал, что я стану тренировать, я бы и сам не поверил.
Рискну процитировать вам , с которой вы занимались в Шампери прошлым летом. В интервью она рассказывала о вашей совместной работе так: "Стефан начинает быстро-быстро накручивать какие-то шаги, мы с Алексеем Урмановым стоим, раскрыв рты, и вообще не понимаем, как он все это делает. Потом я прихожу в себя, прошу повторить, он повторяет и делает все вообще по-другому. Причем иногда даже не отдает себе в этом отчета, поскольку не запоминает ни шагов, ни их очередности".
Ну, не так уж чтобы совсем по-другому… Возможно, иной была манера исполнения, и этому я тоже учу своих студентов. Объясняю: в фигурном катании важно не то, что ты делаешь, а то, как ты это делаешь. Твиззлы может выучить кто угодно, причем на любой уровень сложности, для этого достаточно показать ребенку как правильно выполняется нужное движение и затем повторить его несколько сотен раз. А вот сделать элемент так, чтобы у зрителей захватило дух, - это искусство. Поэтому я не учу выполнять некий набор движений, я учу чувствовать эти движения, чувствовать и понимать музыку, чтобы человек мог кататься так, чтобы каждый элемент сиял, притягивал внимание. В моем понимании именно в этом кроется красота фигурного катания. Ну да, возможно я не совсем точно повторял те шаги, которые показывал Юлии, но ведь в одну воду нельзя войти дважды, так? Даже два проката, которые ты делаешь с разницей в один день, не бывают похожи друг на друга. Для меня катание всегда было чем-то магическим и одновременно очень честным. На льду ты не соврешь. И никого не обманешь.
- Сейчас вы по-прежнему работаете с Грюттером?
Вам ведь доводилось ставить программы очень известным спортсменам, каждый из которых наверняка не отказался бы продолжить с вами сотрудничество. Почему вы предпочли этому малоизвестных юниоров?
Я работаю с теми, с кем начинал. Ноя и Ноэми я тренирую с 2012 года. С того самого времени, когда они умели прыгать лишь одинарные прыжки. Ной на моих глазах начинал осваивать двойные, и это было страшно занимательное зрелище. Достаточно много моего тренерского времени занимают те, кто специально приезжают ко мне в Шампери. Мне кажется, фигуристам просто нравится обстановка: полное спокойствие, но в то же время абсолютно все необходимое, чтобы тренироваться.
Когда ко мне приехал Денис Васильев, он был травмирован. Я не доктор, как вы понимаете, и не физиотерапевт, но сам много раз проходил через травмы, знаю, что это такое, и могу подсказать, как можно быстрее справиться с этой ситуацией, к кому обратиться. Связей, чтобы организовать процесс, у меня вполне достаточно. Та ситуация тоже была для меня хорошим опытом. Я понял, что тренер не может замыкать все вопросы на себя. Подготовка спортсмена - командная работа, и ты никогда не знаешь, сколько специалистов тебе в этой команде понадобится -- слишком много всего может произойти в тренировочном процессе. Сейчас я знаю, что при необходимости всегда могу обратиться к Саломе (бывший хореограф Ламбьеля Саломе Брюннер), к Питеру. Им я могу доверить любого из своих спортсменов, если мне вдруг приходится куда-то уезжать. Получается своеобразный паззл, который мы складываем совместными усилиями.
Все равно не понимаю: вы всегда так любили выступать перед публикой, могли бы кататься и кататься, периодически приглашая различных звезд в свой летний лагерь, а не проводить на катке дни напролет, ломая голову над тем, как научить начинающего спортсмена делать тройной прыжок…
У меня достаточно много свободного времени. Его не хватает на не связанные с фигурным катанием вещи, ну так эти вещи и не слишком меня интересуют. Я по-прежнему выступаю в шоу, сам придумываю себе показательные номера и даже выкраиваю время для собственных тренировок. Более того, совершенно не собираюсь от всего этого отказываться - слишком большое удовольствие по-прежнему получаю от катания.
"Нравятся люди, которые рискуют"
Когда-то вы были в первых рядах тех, кто начинал осваивать четверные прыжки. Сейчас уже говорят о том, что скоро все прыжки в мужских программах станут четверными. Вам нравится эта тенденция?
Мне вообще нравятся люди, которые рискуют. Когда ты толкаешь себя вперед, ты растешь, развиваешься. В то же самое время я всегда был сторонником сбалансированных программ. Сейчас мне иногда кажется, что этот баланс нарушен.
- А чьи программы представляются вам наиболее сбалансированными?
Хотите, чтобы я назвал вам имя?
- Конечно.
Из того, что я видел, мне очень понравилось выступление в Братиславе на турнире Ондрея Непелы. Ее короткая программа. Там есть все: сложный технический контент, эмоции, характер. Еще мне нравятся обе программы Дениса (Васильева). Как только он включит в программы четверные прыжки, мир получит фигуриста, которому есть, что сказать на льду. Денис прекрасно чувствует музыку, прекрасно ее интерпретирует. Современному фигурному катанию нужны спортсмены, способные заставить лед плавиться.
- Как вы относитесь к идее Юдзуру Ханю взять для олимпийского сезона две старые программы?
Поначалу сильно сомневался в правильности этого шага. А потом встретил Ханю на его катке в Торонто, и он попросил меня взглянуть на его произвольную. Честно говоря, я был потрясен тем, как Ханю интерпретирует музыку, насколько он точен в акцентах - ничего подобного даже близко не было два года назад, когда он катал Seimei впервые. Как раз тогда я задумался о том, что подобная переработка старых программ позволяет увидеть внутренний рост фигуриста. То же самое могу сказать о короткой программе Ханю на музыку Шопена. Она стала гораздо более зрелой и, соответственно, интересной.
Я бы сказала нечто подобное относительно "Дон Кихота" Алины Загитовой: в этом сезоне ее программа производит куда более сильное впечатление, нежели в прошлом. Так что решение оставить столь выигрышную постановку еще на один сезон кажется мне абсолютно оправданным.
Согласился бы с вами, если бы не возраст Загитовой (15 лет). Ханю - олимпийский чемпион, двукратный чемпион мира, обладатель всех мыслимых и немыслимых рекордов, а ваша фигуристка - всего лишь маленькая девочка, которая находится в самом начале карьеры. В этом возрасте нужно расти, развиваться, пробовать новые образы, а не оставлять одну и ту же программу на второй сезон лишь потому, что она получилась удачной. В чем тут вызов? Безусловно, это удобно, требует меньше затрат, но спортсмен не должен рассуждать такими категориями, когда находится в начале пути.
На ваш взгляд, нужно ли стремиться переносить все прыжки во вторую часть программы, как это делает Загитова? Или может оказаться выгоднее прыгать их в более свежем состоянии, чтобы получать более высокие надбавки за качество элементов?
Определенный здравый смысл в таком варианте имеется. Что иногда происходит сейчас: если фигурист имеет последний стартовый номер, то ему становится очень удобно катать программу с прыжками во второй половине. Потому что первую половину программы он, по сути, разминается. Но я не хочу смотреть, как спортсмен разминается, я не за этим пришел на каток. Такие программы скучны и предсказуемы.
Они и без этого предсказуемы, и это я считаю еще одной проблемой. Элементы, которые фигурист должен показать на льду, практически у всех идентичны. Более того, все знают, какими именно чертами определяется уровень сложности того или иного элемента, и повторяют их из программы в программу. У нас в программе три вращения, соответственно, черт должно быть 12. И все они тоже одинаковы. Как только фигурист начинает делать, допустим, вращение в заклоне или со сменой ног, все сразу понимают, какими чертами эти вращения будут сопровождаться. Поэтому сидят и ждут: а вдруг случится что-то непредсказуемое?
Это, собственно, к вопросу, куда мы движемся в нашем виде спорта. С моей точки зрения, уже уткнулись в некий творческий тупик. И нужно срочно принимать меры, чтобы сделать общую картинку хоть немного более интересной. Живой.
- Как много олимпийских постановок вы сделали в нынешнем сезоне?
Летом я работал с вашим спортсменом Михаилом Колядой, и мы сделали дорожки шагов к обеим его программам. Для Дениса (Васильева) короткую программу придумал и поставил я сам, а произвольной занималась Саломе. Еще работал с Майей и Алексом Шибутани - подкинул им некоторые идеи для обоих танцев.
- Американцы приезжали к вам в Шампери?
Да, сразу после чемпионата мира. Еще я работал с Семой Уно над интерпретацией его программ. Вот, пожалуй, и все мои "олимпийцы". Возможно, в их число войдет еще девочка из Латвии Диана Никитина, если сумеет пройти квалификацию. Ей тоже ставили программы мы с Саломе. На мой взгляд, это довольно много, учитывая мою тренерскую деятельность и занятость в шоу.
Помню, как однажды вы работали с Евгением Плющенко и заметно расстроились, увидев, что от вашей хореографии в его программе осталось не слишком много. , как я слышала, тоже внес определенные изменения в те дорожки шагов, которые предложили ему вы.
Это совершенно другая история. Миша, как я уже успел увидеть на тренировке перед началом соревнований, сохранил наиболее сложные фрагменты дорожек, и я рад, что он это сделал. Потому что сложная работа - это вызов, это заставляет напрягаться, думать, а значит - развивает спортсмена. Проблема пока в одном: делая все эти пока еще сложные для себя шаги, Миша постоянно контролирует, как именно он выполняет то или иное движение. Такие вещи мой глаз сразу ловит. Катать программу нужно с удовольствием, с легкостью, особенно такую программу, как "Элвис Пресли". Только тогда это способно завести зал по-настоящему. А когда ты слишком напряженно думаешь о том, что делаешь на льду, сразу начинаешь путаться и ошибаться.
– Стефан, давайте вернемся на несколько дней назад. Утро перед произвольной программой. Вы узнаете, что Евгений Плющенко снялся с соревнований из-за травмы. Можете передать свои ощущения в тот момент?
– С трудом, но попробую. Пустота. Я остался один. Дело в том, что мне нужен настоящий соперник. Такой, как Плющенко. Он для меня кумир. Если бы выступал Евгений, я бы откатался намного лучше. А с Брайаном Жубером соревноваться уже не так интересно. Не могу сказать, что я выступил совсем уж неудачно – все-таки два четверных прыжка я исполнил. Но психологически мне было невероятно трудно.
– Во время кульминации мужского турнира зал был практически забит до отказа. Сами понимаете, что зрители страстно желали стать чемпионом совсем не вам…
– Да, и это еще один фактор, который сильно меня беспокоил. Когда объявили о том, что Плющенко снялся, я так же, как и вы, услышал возмущенный гул. И жутко испугался, что после этого люди освистают и меня. Но потом увидел в руках у какого-то болельщика русский флаг с надписью Viva Lambiel. И понял, что могу понравиться публике. Мне кажется, у меня это получилось – зрители приняли мое выступление.
– Год назад на чемпионате мира в Дортмунде вы откатались не хуже, чем бронзовый медалист Штефан Линдеманн или даже серебряный – Жубер. Но на пьедестал не попали, что многие сочли большой ошибкой. Вам не кажется, что московская победа – в некотором роде компенсация за ту несправедливость?
– Наверное, так оно и есть. В мире все взаимосвязано. Хорошо, что я в Дортмунде стал четвертым, а не третьим. А то сидел бы здесь с серебром, а не с золотом…
– Если исходить из этой логики, не боитесь, что на Олимпиаде судьи отнесутся к вам как к человеку, уже получившему свой подарок?
– А чего бояться-то – что будет, то будет. В любом случае до Игр мне предстоит провести огромную работу. К примеру, улучшить тройной аксель, с которым я не справился здесь, в Москве. Еще быстрее вращаться. А ехать на Олимпиаду мне все-таки будет приятнее в звании чемпиона мира, чем без него.
– Кстати, насчет вращений. В мире Швейцария знаменита своими часами, сыром и шоколадом, а среди фанатов фигурного катания – феноменальными мастерами вращений на льду. Достаточно назвать такие имена, как Дениз Бильман, Люсинда Ру или, не сочтите за лесть, Стефан Ламбьель. Как это у вас так получается?
– А вы не догадываетесь? Объедимся лучшего в мире шоколада и давай вращаться… Если серьезно, то все дело, конечно, в работе. По крайней мере у меня. Не могу сказать, что мои вращения – дар свыше. Я им научился. И вообще посмотрите на «бильман» Ирины Слуцкой – она прекрасно научилась его делать. Значит, ничего невозможного здесь нет.
– Три года назад на чемпионате Европы в Лозанне вы стали главным открытием турнира именно благодаря вращениям. Но «знающие люди» сказали – без прыжков не быть парню чемпионом. Прыгать научились вы очень быстро – уже через два года. Не хотите кому-нибудь за это сказать спасибо?
– Хочу, и сами знаете кому (улыбается). Алексей Мишин, безусловно, мне очень помог. Заставил по-новому взглянуть на тренировки. Без помощи Мишина, конечно, мне бы не удалось так быстро подняться на вершину, но хочу заметить, что я и сам очень много работал. И мой постоянный тренер – Петер Грюттер – помог мне не меньше.
– В чем же конкретно состояла помощь Мишина? Техника или психология? Одевал ли он вас в свой знаменитый «жилет»?
– Нет, с Профессором я занимался без специальных приспособлений, которые, кстати, есть и у Грюттера. Мишин наносил «точечные удары» – сразу говорил, что я делаю не так, какие компоненты нужно исправить. У него фантастическое умение мгновенно видеть ошибки – мало у кого оно есть. Я доверял ему, как самому себе.
– Начало сезона выдалось для вас таким трудным – хоть караул кричи. Вы получили травму, рискнули сделать операцию, уходили от тренера и снова к нему возвращались…
– Насчет операции – у меня не было выбора. Я порвал мениск и кататься просто не мог. Поэтому пришлось оперировать. Потом поставил себе неудачную программу – под саундтрек из фильма «Шоу Трумана». Докатился до того, что сам стал чувствовать себя как герой этой картины. Пытался что-то поменять – ушел от тренера, но затем понял, что сделал ошибку и вернулся назад. К счастью, Грюттер согласился снова со мной работать. Мое настроение поменялось, и я решил сделать новую программу – под музыку из «Короля Артура». Она подходит мне намного больше.
– А как вообще попали в фигурное катание? В Швейцарии это все-таки не самый популярный вид спорта…
– Благодаря своей сестре. Она старше меня на три года. В детстве она занималась фигурным катанием, и однажды я сказал маме, что хочу делать то же самое. Мама, правда, вначале не согласилась – она видела меня великим , а не фигуристом. В ее представлении фигурное катание – вид спорта для девочек. Но я, как только надел «фигурки», понял, что никаким хоккеистом не буду. Обожаю творить, создавать спектакли, поэтому фигурное катание – мой вид спорта. И чемпионом мира я мечтал стать с детства. Много раз представлял себе, как с золотой медалью кланяюсь публике.
– Почему же тогда не выбрали балет? Там тоже есть и спектакли, и публика, и при этом не надо больно падать на лед.
– Падать на лед – не так и плохо. Это в некотором смысле освежает. А вообще, конечно, балет – это тоже здорово. Там тоже есть чувство полета, но на льду оно куда острее. Кстати, я побывал на экскурсии в Большом театре и сфотографировался с балеринами. Очень там понравилось.
– Необычная хореография – отличительная черта всех без исключения ваших программ. И, главное, ваши интерпретации всегда гармоничны. Откуда это у вас?
– Я просто слушаю музыку и потом ее дополняю. Например, моя первая яркая программа – под музыку Cirque du Soleil («Цирк Солнца». – «НИ») – была насыщена южными мотивами. Говорят, мне удалось их хорошо передать. Наверное, благодаря тому, что у меня мама португалка.
– О, так вы, наверное, болеете за сборную этой страны?
– По – безусловно (смеется). Так вот, возвращаясь к хореографии, хочу сказать, что ее основа – сама жизнь. Я вдохновляюсь тем, что вижу каждый день вокруг себя. А затем, как настоящий художник, беру холст, краски и создаю на льду картину...
– У каждого художника есть Муза. А ваша Муза – не та ли фигуристка, с которой вы постоянно проводите время, яростно за нее болеете, кричите и размахиваете итальянским флагом?
– Ваш намек понятен (улыбается). Да, Каролина Костнер – моя муза. Она – мой жизненный ориентир. Но на мое творчество, кроме Каролины, влияют и друзья, и семья, и, как я уже сказал, все, что я вижу вокруг.
– Значит, сообщения швейцарской прессы о том, что в вашей личной жизни произошли кардинальные изменения, беспочвенны?
– Каролина была и остается моим лучшим другом. А насчет личной жизни – все-таки она потому и называется личной, что касается только меня.
– Стефан, давайте вернемся на несколько дней назад. Утро перед произвольной программой. Вы узнаете, что Евгений Плющенко снялся с соревнований из-за травмы. Можете передать свои ощущения в тот момент?
– С трудом, но попробую. Пустота. Я остался один. Дело в том, что мне нужен настоящий соперник. Такой, как Плющенко. Он для меня кумир. Если бы выступал Евгений, я бы откатался намного лучше. А с Брайаном Жубером соревноваться уже не так интересно. Не могу сказать, что я выступил совсем уж неудачно – все-таки два четверных прыжка я исполнил. Но психологически мне было невероятно трудно.
– Во время кульминации мужского турнира зал был практически забит до отказа. Сами понимаете, что зрители страстно желали стать чемпионом совсем не вам…
– Да, и это еще один фактор, который сильно меня беспокоил. Когда объявили о том, что Плющенко снялся, я так же, как и вы, услышал возмущенный гул. И жутко испугался, что после этого люди освистают и меня. Но потом увидел в руках у какого-то болельщика русский флаг с надписью Viva Lambiel. И понял, что могу понравиться публике. Мне кажется, у меня это получилось – зрители приняли мое выступление.
– Год назад на чемпионате мира в Дортмунде вы откатались не хуже, чем бронзовый медалист Штефан Линдеманн или даже серебряный – Жубер. Но на пьедестал не попали, что многие сочли большой ошибкой. Вам не кажется, что московская победа – в некотором роде компенсация за ту несправедливость?
– Наверное, так оно и есть. В мире фигурного катания все взаимосвязано. Хорошо, что я в Дортмунде стал четвертым, а не третьим. А то сидел бы здесь с серебром, а не с золотом…
– Если исходить из этой логики, не боитесь, что на Олимпиаде судьи отнесутся к вам как к человеку, уже получившему свой подарок?
– А чего бояться-то – что будет, то будет. В любом случае до Игр мне предстоит провести огромную работу. К примеру, улучшить тройной аксель, с которым я не справился здесь, в Москве. Еще быстрее вращаться. А ехать на Олимпиаду мне все-таки будет приятнее в звании чемпиона мира, чем без него.
– Кстати, насчет вращений. В мире Швейцария знаменита своими часами, сыром и шоколадом, а среди фанатов фигурного катания – феноменальными мастерами вращений на льду. Достаточно назвать такие имена, как Дениз Бильман, Люсинда Ру или, не сочтите за лесть, Стефан Ламбьель. Как это у вас так получается?
– А вы не догадываетесь? Объедимся лучшего в мире шоколада и давай вращаться… Если серьезно, то все дело, конечно, в работе. По крайней мере у меня. Не могу сказать, что мои вращения – дар свыше. Я им научился. И вообще посмотрите на «бильман» Ирины Слуцкой – она прекрасно научилась его делать. Значит, ничего невозможного здесь нет.
– Три года назад на чемпионате Европы в Лозанне вы стали главным открытием турнира именно благодаря вращениям. Но «знающие люди» сказали – без прыжков не быть парню чемпионом. Прыгать научились вы очень быстро – уже через два года. Не хотите кому-нибудь за это сказать спасибо?
– Хочу, и сами знаете кому (улыбается). Алексей Мишин, безусловно, мне очень помог. Заставил по-новому взглянуть на тренировки. Без помощи Мишина, конечно, мне бы не удалось так быстро подняться на вершину, но хочу заметить, что я и сам очень много работал. И мой постоянный тренер – Петер Грюттер – помог мне не меньше.
– В чем же конкретно состояла помощь Мишина? Техника или психология? Одевал ли он вас в свой знаменитый «жилет»?
– Нет, с Профессором я занимался без специальных приспособлений, которые, кстати, есть и у Грюттера. Мишин наносил «точечные удары» – сразу говорил, что я делаю не так, какие компоненты нужно исправить. У него фантастическое умение мгновенно видеть ошибки – мало у кого оно есть. Я доверял ему, как самому себе.
– Начало сезона выдалось для вас таким трудным – хоть караул кричи. Вы получили травму, рискнули сделать операцию, уходили от тренера и снова к нему возвращались…
– Насчет операции – у меня не было выбора. Я порвал мениск и кататься просто не мог. Поэтому пришлось оперировать. Потом поставил себе неудачную программу – под саундтрек из фильма «Шоу Трумана». Докатился до того, что сам стал чувствовать себя как герой этой картины. Пытался что-то поменять – ушел от тренера, но затем понял, что сделал ошибку и вернулся назад. К счастью, Грюттер согласился снова со мной работать. Мое настроение поменялось, и я решил сделать новую программу – под музыку из «Короля Артура». Она подходит мне намного больше.
– А как вообще попали в фигурное катание? В Швейцарии это все-таки не самый популярный вид спорта…
– Благодаря своей сестре. Она старше меня на три года. В детстве она занималась фигурным катанием, и однажды я сказал маме, что хочу делать то же самое. Мама, правда, вначале не согласилась – она видела меня великим хоккеистом, а не фигуристом. В ее представлении фигурное катание – вид спорта для девочек. Но я, как только надел «фигурки», понял, что никаким хоккеистом не буду. Обожаю творить, создавать спектакли, поэтому фигурное катание – мой вид спорта. И чемпионом мира я мечтал стать с детства. Много раз представлял себе, как с золотой медалью кланяюсь публике.
– Почему же тогда не выбрали балет? Там тоже есть и спектакли, и публика, и при этом не надо больно падать на лед.
– Падать на лед – не так и плохо. Это в некотором смысле освежает. А вообще, конечно, балет – это тоже здорово. Там тоже есть чувство полета, но на льду оно куда острее. Кстати, я побывал на экскурсии в Большом театре и сфотографировался с балеринами. Очень там понравилось.
– Необычная хореография – отличительная черта всех без исключения ваших программ. И, главное, ваши интерпретации всегда гармоничны. Откуда это у вас?
– Я просто слушаю музыку и потом ее дополняю. Например, моя первая яркая программа – под музыку Cirque du Soleil («Цирк Солнца». – «НИ») – была насыщена южными мотивами. Говорят, мне удалось их хорошо передать. Наверное, благодаря тому, что у меня мама португалка.
– О, так вы, наверное, болеете за сборную этой страны?
– По футболу – безусловно (смеется). Так вот, возвращаясь к хореографии, хочу сказать, что ее основа – сама жизнь. Я вдохновляюсь тем, что вижу каждый день вокруг себя. А затем, как настоящий художник, беру холст, краски и создаю на льду картину...
– У каждого художника есть Муза. А ваша Муза – не та ли фигуристка, с которой вы постоянно проводите время, яростно за нее болеете, кричите и размахиваете итальянским флагом?
– Ваш намек понятен (улыбается). Да, Каролина Костнер – моя муза. Она – мой жизненный ориентир. Но на мое творчество, кроме Каролины, влияют и друзья, и семья, и, как я уже сказал, все, что я вижу вокруг.
– Значит, сообщения швейцарской прессы о том, что в вашей личной жизни произошли кардинальные изменения, беспочвенны?
– Каролина была и остается моим лучшим другом. А насчет личной жизни – все-таки она потому и называется личной, что касается только меня.